Зиммель Г. Избранное. пер. с нем. в 2 томах. т. 2. Созерцание жизни. М., 1996. 607 с.

Мода

То, как нам дано постигать явления жизни, заставляет нас

в каждом пункте существования ощущать множество сил,

причем таким образом, что каждая из них в сущности

стремится выйти за пределы действительного явления, теряет

свою бесконечность, наталкиваясь на другую, и переводит ее

просто в напряжение и стремление. В каждой деятельности,

даже самой исчерпывающей и плодотворной, мы ощущаем не-

что, еще не получившее полного выражения. По мере того как

это происходит посредством взаимного ограничения наталки-

вающихся друг на друга элементов, в их дуализме открывается

единство всей жизни. И лишь поскольку каждая внутренняя энер-

гия стремится выйти за пределы видимого выражения, жизнь

обретает то богатство неисчерпанных возможностей, которое

дополняет ее фрагментарную действительность; только это по-

зволяет предвидеть в ее явлениях более глубокие силы, не

разрешенные напряжения, борьбу и мир в большем объеме,

чем выражено в их непосредственной данности.

Этот дуализм не может быть непосредственно описан, он

может быть только почувствован по отдельным противополож-

ностям, типичным для нашего бытия, как последний формооб-

разующий фактор. Первое указание дает физиологическая ос-

нова нашего существа: оно нуждается как в движении, так и в

покое, как в продуктивности, так и в рецептивности. В жизни

духа этот дуализм выражен в том, что мы, с одной стороны,

стремимся к всеобщему, с другой - к постижению единичного;

первое дает нашему духу покой, обособленность позволяет ему

двигаться от одного случая к другому. То же происходит и в

эмоциональной жизни: мы так же ищем спокойной самоотдачи

людям и вещам, как энергичного самоутверждения по отноше-

нию к тем и другим. Вся история общества проходит в борьбе,

компромиссах и в медленно достигаемых и быстро утрачивае-

мых примирениях, которые совершаются между растворением

в нашей социальной группе и выходом из нее. Воплощаются ли

колебание нашей души между этими полюсами философски в

противоположности между учением о всеединстве и догмы о

несравнимости, в для-себя-бытии каждого элемента мира или

в практической борьбе в виде противоположности между соци-

ализмом и индивидуализмом, это всегда одна и та же основная

форма дуализма, которая в конце концов находит свое выра-

жение в биологии как противоположность наследственности и

изменения - первая является основой всеобщности, единства,

успокающего равенства форм и содержаний жизни, второе -

движением, многообразием отдельных элементов, беспокойным

развитием индивидуального содержания жизни и перехода его

в другое. Каждая существенная форма жизни в истории нашего

рода представляет собой в своей области особый вид соеди-

нения интереса к длительности, единству, равенству с интере-

сом к изменению, к особенному, неповторимому.

В социальном воплощении этих противоположностей осно-

вой одной из этих сторон служит большей частью психологи-

ческая тенденция к подражанию. Подражание можно опреде-

лить как психологическое наследие, как переход от групповой к

индивидуальной жизни. Его привлекательность состоит преж-

де всего в том, что представляет нам возможность целенап-

равленной и осмысленной деятельности и там, где нет ничего

личного и творческого. Подражание можно было бы назвать

порождением мысли и бессмыслия. Оно дает индивиду уверен-

ность в том, что он в своих действиях не одинок и возвышается

над предшествующими выражениями этой деятельности, как

бы стоя на прочной предшествующей основе, которая освобож-

дает теперешнюю от трудности самой нести себя. Подражание

дает нам на практике своеобразное успокоение, подобное тому,

которое мы ощущаем в теории, когда подводим отдельное яв-

ление под общее понятие. Подражая, мы переносим на другого

не только требование продуктивной энергии, но и ответствен-

ность за связанные с этим действия; таким образом, подража-

ние освобождает индивида от мучений, связанных с выбором,

и позволяет ему выступать просто в качестве творения группы,

сосуда социальных содержаний. Влечение к подражанию как

принцип характерно для той стадии развития, когда склонность

к целесообразной личной деятельности жива, но способность

обрести для нее или из нее индивидуальные содержания от-

сутствует. Дальнейшее продвижение состоит в том, что мысли,

действия и чувства кроме данного, прошлого, традиционного

определяет и будущее: человек телеологический - противо-

положный полюс человека подражающего. Таким образом, под-

ражание во всех явлениях, для которых оно является форми-

рующим фактором, соответствует одной из основных направ-

ленностей нашего существа, той, которая довольствуется вхож-

дением единичного во всеобщность, подчеркивает в измене*

нии постоянное. Напротив, там, где в пребывающем ищут изме-

нение, индивидуальную дифференциацию, выход из общего, под-

ражание выступает как принцип отрицающий и препятствующий.

И именно потому, что стремление оставаться внутри данного, де-

лать то же, что другие, и быть таким же, как другие, является не-

примиримым врагом той нашей направленности, которая хочет

продвигаться к новым, собственным формам жизни, и потому, что

каждый из этих принципов как таковой уходит в бесконечность,

жизнь общества являет собой арену борьбы, где спор идет за каж-

дую пядь, а общественные институты выступают как никогда дол-

го не сохраняющиеся примирения, в которых продолжающийся

антагонизм обеих сторон принял внешнюю форму согласия.

Этим описаны условия моды как постоянного явления в ис-

тории нашего рода. Она представляет собой подражание дан-

ному образцу и этим удовлетворяет потребности в социальной

опоре, приводит отдельного человека на колею, по которой

следуют все, дает всеобщее, превращающее поведение инди-

вида просто в пример. Однако она в такой же степени удовлет-

воряет потребность в различии, тенденцию к дифференциации,

к изменению, к выделению из общей массы. Это удается ей, с

одной стороны, благодаря смене содержаний, которая прида-

ет моде сегодняшнего дня индивидуальный отпечаток, отлича-

ющий ее от моды вчерашнего и завтрашнего дня: еще в боль-

шей степени это удается ей потому, что она всегда носит клас-

совый характер, и мода высшего сословия всегда отличается

от моды низшего, причем высшее сословие от нее сразу же

отказывается, как только она начинает проникать в низшую

сферу. Тем самым мода - не что иное, как одна из многих форм

жизни, посредством которых тенденция к социальному вырав-

ниванию соединяется с тенденцией к индивидуальному разли-

чию и изменению в единой деятельности. Если задать вопрос о

значении истории моды, которая до сих пор изучалась только

со стороны развития ее содержаний, для формы общественно-

го процесса, то ответом будет, - что она является историей

попыток все более совершенно приспособить умиротворение

этих двух противоположных тенденций к состоянию данной ин-

дивидуальной и общественной культуры. В эту основную сущ-

ность моды входят отдельные психологические черты, которые

мы в ней наблюдаем.

Она, как я уже сказал, - продукт разделения классов и вы-

ражает себя, подобно ряду других образований, прежде всего

как честь, двойная функция которой состоит в том, чтобы внут-

ренне соединить определенный круг и вместе с тем отделить

его от других. Подобно тому как рама картины характеризует

художественное произведение как единое, внутренне связан-

ное, как мир для себя, и вместе с тем обрывает все ее связи

вовне, с пространственным окружением, как единая энергия

подобных образований может быть выражена нами, только если

мы разложим ее на двойное воздействие вовнутрь и вовне, -

так и честь выводит свой характер, и прежде всего свои нрав-

ственные права, права, которые очень часто с точки зрения

находящихся вне данного класса ощущаются как не-право, -

из того, что отдельный человек представляет и сохраняет в

своей чести также честь своего социального круга, своего со-

словия. Поэтому мода означает, с одной стороны, присоедине-

ние к равным по положению, единство характеризуемого ею

круга и именно этим отъединение этой группы от ниже ее сто-

ящих, определение их как не принадлежащих к ней. Связывать

и разъединять - таковы две основные функции, которые здесь

неразрывно соединяются: одна из них, несмотря на то или имен-

но потому, что она является логической противоположностью

другой, служит условием ее осуществления. Пожалуй, ничто

убедительнее не доказывает, что мода является просто резуль-

татом социальных или формально психологических потребно-

стей, чем то, что с точки зрения объективных, эстетических или

иных факторов целесообразности невозможно обнаружить ни

малейшей причины для ее форм. Если в общем, например, наша

одежда по существу соответствует нашим потребностям, то в

форме, которую придает ей мода: следует ли носить широкие

или узкие юбки, взбитые или округлые прически, пестрые или

черные галстуки, нет и следа целесообразности. Модным под-

час становится столь уродливое и отвратительное, будто мода

хочет проявить свою власть именно в том, что мы готовы при-

нять по ее воле самое несуразное; именно случайность, с кото-

рой она предписывает то целесообразное, то бессмысленное,

то безразличное, свидетельствует о ее индифферентости к

объективным нормам жизни и указывает на другую ее мотива-

цию, а именно на типично социальную как единственно остаю-

щуюся вероятной. Эта абстрактность моды, основанная на ее

сущности и придающая модному в качестве известной <отчуж-

денности от реальности> известный эстетический оттенок час-

то в совершенно неэстетических областях, присутствует и в

истории. Нам известно, как в далекие времена каприз или осо-

бая потребность отдельных лиц создавали моду - средневе-

ковая обувь с длинным, узким носком возникла вследствие же-

лания знатного господина ввести форму обуви, скрывающую

нарост на его ноге, юбки на обручах - по желанию задающей

тон дамы скрыть свою беременность и т.д. В противополож-

ность такому происхождению моды по чисто личным мотивам,

мода в настоящем все больше связывается с объективным ха-

рактером трудовой деятельности в сфере хозяйства. Не толь-

ко где-нибудь возникает предмет, который затем становится

модой, но предметы специально создаются для того, чтобы

стать модой. В определенные периоды новая мода требуется

a priori", и тогда находятся изобретатели и предприятия, заня-

тые исключительно в этой сфере. Связь между абстрактнос-

тью вообще и объективной общественной организацией прояв-

ляется в безразличии моды как формы к каждому значению ее

к социально продуктивным хозяйственным образованиям. Тот

факт, что сверхиндивидуальность ее внутренней сущности ох-

ватывает и ее содержание, находит свое выражение в том, что

деятельность в области моды является оплачиваемой профес-

сией, занимающей на больших предприятиях <положение>,

которое настолько дифференцировалось от личности, как диф-

ференцируется объективная должность от занимающего ее

субъекта. Мода может, конечно, иногда получать объективно

обоснованные содержания, однако оказывать действие как мода

она может лишь тогда, когда ее независимость от всякой дру-

гой мотивации становится позитивно ощущаемой, подобно тому

как наши соответствующие долгу действия лишь тогда стано-

вятся вполне нравственными, когда нас обязывают к этому не

их внешнее содержание и цель, а только тот факт, что это долг.

Поэтому господство моды особенно невыносимо в тех облас-

тях, где значимость должны иметь лишь объективные реше-

ния; правда, религия, научные интересы, даже социализм и

индивидуализм были вопросом моды, но мотивы, по которым

солютной противоположности к полной необъективности в раз-

витии моды, а также к той эстетической привлекательности,

которую придает моде дистанция от содержательных значений

" Априорно, изначально (лат.)

вещей и которая в качестве момента подобных решений в пос-

ледней инстанции совершенно неприемлема и придает вещам

оттенок фривольности.

Общественные формы, одежда, эстетические суждения,

весь стиль человека находятся в постоянном изменении под

действием моды, но мода, т.е. новая мода, находит себе при-

менение лишь в высших сословиях. Как только ее начинают

перенимать низшие сословия, тем самым переходя поставлен-

ную высшими сословиями границу, прорывают единство их сим-

волизированной таким образом сопричастности друг другу,

высшие сословия сразу же отказываются от данной моды и

принимают новую, которая позволяет им вновь дифференци-

роваться от широких масс, и игра начинается вновь. Ведь низ-

шие сословия взирают и стремятся вверх, и это удается им бо-

лее всего в тех областях, где господствует мода, ибо они наи-

более доступны внешнему подражанию. Этот же процесс идет

между различными слоями высших сословий. Часто можно за-

метить, - чем ближе различные круги подходят друг к другу,

тем безумнее становится внизу стремление к подражанию, а

наверху бегство к новому; всепроникающее денежное хозяй-

ство заметно ускоряет этот процесс и делает его зримым, ибо

предметы моды, как внешняя сторона жизни, в первую очередь

доступны при наличии денег, поэтому в обладании ими легче

установить равенство с высшим слоем, чем в других областях,

требующих индивидуального, не покупаемого за деньги подтвер-

В какой степени этот момент различения - наряду с мо-

ментом подражания - составляет сущность моды, показыва-

ют ее проявления там, где в общественной структуре отсутству-

ют находящиеся друг над другом слои: тогда процесс, связан-

ный с модой, охватывает близко друг от друга расположенные

слои. О нескольких примитивных народах сообщают, что близ-

ко расположенные и живущие в совершенно одинаковых усло-

виях группы часто следуют совершенно различным модам, по-

средством которых каждая группа выражает свое единение

внутри и дифференциацию вовне. Вместе с тем мода охотно

привозится извне, и внутри данного круга ее ценят особенно

высоко, если она возникла не в нем; уже пророк Софония нео-

добрительно говорит о знатных, носящих одежду иноплемен-

ников. В самом деле, создается впечатление, что экзотическое

происхождение моды особенно способствует сплочению круга,

где она принята; именно то, что она приходит извне, создает ту

особую и значимую форму социализации, которая устанавли-

вается посредством общего отношения к находящемуся вовне

пункту. Иногда кажется, что социальные элементы, подобно

осям глаз, лучше всего сходятся в точке, не слишком близко

расположенной. Так, роль денег, следовательно, предмета наи-

большего общего интереса, у примитивных народов часто иг-

рают завезенные извне предметы; в ряде областей (на Соло-

моновых островах, в Ибо на Нигере) развилась своего рода

промышленность по изготовлению из раковин или других пред-

метов денежных знаков, которые затем курсируют не в месте их

изготовления, а в соседних областях, куда их экспортируют -

совершенно так же, как в Париже часто создаются вещи с тем,

чтобы они стали модой где-нибудь в другом месте. В самом

Париже мода отличается наибольшей напряженностью и при-

мирением ее дуалистических элементов; индивидуализм,

внимание к тому, что к лицу, играет там значительно большую

роль, чем в Германии: однако при этом известные широкие рам-

ки общего стиля актуальной моды строго сохраняются, вслед-

ствие чего отдельное явление никогда не выпадает из общего,

а может только подниматься над ним.

Там, где одна из обеих социальных тенденций, необходи-

мых для установления моды, - а именно, потребности в еди-

нении, с одной стороны, и в обособлении - с другой, отсут-

ствует, мода не будет установлена, ее царство кончится. По-

этому в низших сословиях мода редко бывает разнообразной

или специфичной, поэтому моды у примитивных народов зна-

чительно стабильнее наших. Опасность смешения и стирания

различий, которая заставляет классы культурных народов при-

бегать к дифференцированию в одежде, поведении, вкусах и

т.д., часто отсутствует в примитивных социальных структурах,

которые, с одной стороны, более близки коммунизму, с другой -

более твердо и решительно держатся за существующие разли-

чия. Именно посредством дифференциаций держатся вместе

части группы, заинтересованные в обособлении: походка, темп,

ритм жестов несомненно в значительной степени определяют-

ся одеждой, одинаково одетые люди ведут себя сравнительно

одинаково. В этом есть еще один момент. Человек, который

может и хочет следовать моде, часто надевает новую одежду.

Новая же одежда больше определяет нашу манеру поведения,

чем старая, которая в конце концов меняется в сторону наших

индивидуальных жестов, следует каждому из них и часто пере-

дает мельчайшие особенности наших иннерваций. То, что мы в

старой одежде чувствуем себя <уютнее>, чем в новой, означа-

ет только, что новая одежда заставляет нас принять закон ее

формы, который при длительной носке постепенно переходит

в закон наших движений. Поэтому новая одежда придает изве-

стную надиндивидуальную равномерность в поведении; преро-

гатива, которой одежда в зависимости от того, насколько она

нова, обладает над тем, кто ее носит, ведет к тому, что люди,

строго следующие моде, иногда кажутся относительно стандар-

тными. Для жизни Нового времени с ее индивидуалистическим

расщеплением этот унифицирующий момент моды особенно

значителен. У примитивных народов мода менее многообраз-

на, т.е. более стабильна, также и потому, что их потребность в

новых впечатлениях и формах жизни, оставляя полностью в

стороне социальное воздействие этой потребности, значитель-

но меньше. Изменение моды свидетельствует о некоторой ут-

рате нервами остроты раздражаемости; чем более нервна эпо-

ха, тем быстрее меняются ее моды, ибо потребность в измене-

нии раздражения - один из существенных компонентов моды,

тесно связанный с возбуждением нервной энергии. Уже это слу-

жит причиной того, что мода устанавливается в высших сосло-

виях. Что касается социальной обусловленности моды, то в

качестве примера ее цели соединения и обособления могут

служить два живущих по соседству примитивных народа. Каф-

ры обладают очень расчлененной социальной иерархией, и у

них мода, хотя одежда и украшения регулируются и ограничи-

ваются законами, достаточно быстро меняется; напротив, у

бушменов, у которых вообще еще нет классов, мода вообще

отсутствует, т.е. отсутствует интерес к изменению одежды и

украшений. Именно эти отрицательные причины иногда препят-

ствовали в высоких культурах образованию моды, и соверша-

лось это вполне сознательно. Так, во Флоренции около 1390 г.

в мужской одежде, по-видимому, вообще отсутствовала мода,

так как каждый старался одеваться особым образом. Здесь,

следовательно, отсутствует один момент, потребность в соеди-

нении, без которого моды быть не может. С другой стороны, у

венецианских нобилей, как сообщается, не было моды потому,

что все они по определенному закону должны были одеваться

в черное, чтобы их незначительное число не было замечено

массами. Здесь, таким образом, моды не было потому, что от-

сутствовал ее другой конститутивный момент, - высший слой

намеренно избегал отличия от низших слоев. Кроме этого направ-

ленного вовне негативного момента, одинаковость в одежде -

чем, очевидно, можно было символизировать внутреннюю де-

мократию этой аристократической корпорации: внутри нее так-

же не должна возникать мода, которая могла бы служить кор-

релятом для образования среди нобилей в какой-то степени

различных слоев. Траур, особенно у женщин, также относится

к тем явлениям в моде, которые имеют негативное значение.

Изоляция или отличие и соединение или равенство, правда,

имеют место и здесь. Символика черной одежды как бы выде-

ляет скорбящих из числа пестрой массы других людей, будто

они вследствие своей связи с умершим принадлежат в извест-

ной мере царству ушедших из жизни. Поскольку это по своей

идее для всех скорбящих одинаково, они в таком отъединении

от мира как бы полностью живых образуют идеальное сообще-

ство. Однако поскольку это объединение по своей природе не

социально - это только равенство, а не единство - то здесь

также отсутствует возможность моды. Социальный характер

моды подчеркивает то обстоятельство, что даже там, где в одеж-

де выражены ее моменты обособления и соединения, отсут-

ствие социального намерения в этом акте ведет к ее полной

противоположности, а именно, к принципиальной неизменнос-

ти траурного одеяния.

Сущность моды состоит в том, что ей следует всегда лишь

часть группы, группа же в целом находится только на пути к

ней. Как только мода полностью принята, т.е. как только то, что

первоначально делали только некоторые, теперь действитель-

но совершается всеми без исключения, что и произошло с не-

которыми элементами одежды и форм общения, это больше

не называют модой. Каждое дальнейшее распространение моды

ведет к ее концу, так как уничтожает различение. Тем самым

она относится к явлениям того типа, стремление которых на-

правлено на все большее распространение, все большую реа-

лизацию, - но достижение этой абсолютной цели привело бы

их к внутреннему противоречию и уничтожению. Так, цель нрав-

ственных стремлений состоит в святости и несовратимости,

тогда как подлинная заслуга нравственности состоит, вероят-

но, только в усилиях для достижения этой цели и в борьбе со

все еще ощущаемым соблазном; так, труд часто рассматрива-

ется лишь как средство достигнуть наслаждения длительным

покоем и отдыхом, однако при полном достижении этого пусто-

та и однообразие жизни уничтожают весь смысл движения к

этой цели: по поводу социализирующих тенденций обществен-

ного устройства часто говорят: они обладают ценностью, пока

они распространяются в индивидуалистическом по своему ха-

рактеру обществе, но при полном проведении требований со-

циализма привели бы к бессмыслице и разрушению. Общей

формулировке этого типа подчинена и мода. Ей с самого нача-

ла свойственно влечение к экспансии, будто ей каждый раз над-

лежит подчинить себе всю группу; однако как только это уда-

лось бы, она была бы уничтожена как мода вследствие возник-

новения логического противоречия ее сущности, ибо полное

распространение снимает в ней момент отъединения.

В том, что в современной культуре мода имеет огромное зна-

чение - проникая в до того чуждые ей области и беспрерывно

усиливая изменение там, где она уже укоренилась, есть лишь уси-

ление психологической черты времени. Наш внутренний ритм тре-

бует все более коротких периодов в смене впечатлений, или, дру-

гими словами, акцент раздражения все больше сдвигается с его

субстанциального центра к началу и концу. Это начинается с не-

значительных симптомов, например со все более распространя-

ющейся замены сигары папиросой, проявляется в жажде путеше-

ствий, которые делят год на множество коротких периодов с рез-

кой акцентировкой прощаний и возвращений. Специфически <не-

терпеливый> темп современной жизни свидетельствует не толь-

ко о жажде быстрой смены качественных содержаний, но и о силе

формальной привлекательности границы, начала и конца, прихо-

да и ухода. Короче говоря, посредством своей игры между тен-

денцией к полному распространению и уничтожению этим ее смыс-

ла, к которому приводит именно такое распространение, мода

обретает своеобразную привлекательность границы, привлека-

тельность одновременного начала и конца, привлекательность

новизны и вместе с тем преходящести. Ее проблемой не являет-

ся бытие и небытие, она есть одновременно бытие и небытие,

находится всегда на водоразделе между прошлым и будущим и,

пока она в расцвете, дает нам такое сильное чувство настоящего,

как немногие другие явления. Если в подъеме социального созна-

ния до того пункта, на который мода указывает, уже заключен за-

родыш ее смерти, ее предназначения к тому, что она будет изме-

нена, то эта преходящесть в целом не только не умаляет ее зна-

чения, а, напротив, придает ей новое очарование. Во всяком слу-

чае предмет, будучи назван <модным>, теряет свое значение толь-

ко в том случае, когда по другим объективным причинам хотят

сделать его отвратительным и дискредитировать; тогда мода ста-

новится ценностным понятием. Нечто новое и внезапно распрост-

ранившееся в жизненной практике не будет названо модой, если

оно вызывает веру в его длительное пребывание и фактическую

обоснованность; лишь тот назовет это модой, кто уверен в таком

же быстром исчезновении нового явления, каким было его появ-

ление. Поэтому одним из оснований господства моды в наши дни

в сознании людей является также то, что глубокие, прочные, не-

сомненные убеждения все больше теряют свою силу. Арена сию-

минутных, изменяющихся элементов жизни все расширяется. Раз-

рыв с прошлым, осуществить который культурное человечество

беспрерывно старается в течение более ста лет, все более свя-

зывает сознание с настоящим. Это акцентирование настоящего

есть одновременно, что очевидно, и акцентирование изменения,

и в той мере, в какой сословие является носителем данной куль-

турной тенденции, оно будет во всех областях, отнюдь не только

в манере одеваться, следовать моде.

Из того факта, что мода как таковая еще не могла получить

всеобщего распространения, отдельный человек извлекает

удовлетворение, полагая, что в нем она все еще представляет

собой нечто особенное и бросающееся в глаза, хотя вместе с

тем он внутренне ощущает не только общность с теми, кто де-

лает то же, что он, но и с теми, кто стремится к этому. Поэто-

му отношение к модному несомненно таит в себе благотворное

Жизнь немецкого мыслителя и социолога была интеллектуально-насыщенной. Его биография полна трудностей, но в ней немало и достижений. Его взгляды получили распространение и популярность при жизни, но наибольшая востребованность к идеям Зиммеля пришла во второй половине 20 века.

Детские годы

Родился будущий философ в Берлине 1 марта 1858 года в состоятельного коммерсанта. Детство Георга протекало вполне обычно, родители заботились о своих детях, старались дать им лучшее будущее. Отец, еврей по происхождению, принял католическую веру, мать обратилась в лютеранство, в котором были крещены и ребятишки, в том числе и Георг. До 16 лет мальчик благополучно учился в школе, демонстрировал успехи в освоении математики и истории. Казалось, его ждет типичная судьба коммерсанта, однако в 1874 году умирает отец Зиммеля, и жизнь Георга меняется. Мать не может содержать сына, и его опекуном становится друг семьи. Он финансирует обучение юноши и спонсирует его поступление в Берлинский университет на философский факультет.

Учеба и формирование взглядов

В университете Зиммель учится у выдающихся мыслителей своего времени: Лацаруса, Моммзена, Штейнталя, Бастиана. Уже в университетские времена он ярко демонстрирует свой диалектический склад ума, который позже будут отмечать такие философы, как Питирим Сорокин, Макс Вебер и Но тогда же и намечается главная жизненная коллизия, которая будет осложнять жизни многих людей в Европе в тот период. Не стал исключением и Георг Зиммель, биография которого была сильно затруднена из-за его национальности. По окончании курса обучения в университете философ пытается защитить докторскую диссертацию, но ему отказывают. Причина прямо не называется. Но в Берлине в те времена царили антисемитские настроения и, несмотря на то, что он по вероисповеданию был католиком, своей еврейской национальности ему скрыть не удалось. Он имел ярко-выраженную иудейскую внешность и это впоследствии еще не раз ему помешает в жизни. Через некоторое время, благодаря упорству и настойчивости, Георгу удалось все-таки получить ученую степень, но это не открыло ему желаемых дверей.

Трудная жизнь немецкого философа

Окончив университет, Зиммель ищет место преподавателя, но постоянной работы ему не дают, опять же из-за анкетных данных. Он получает должность приват-доцента, которая не приносит гарантированного дохода, а полностью складывается из взносов студентов. Поэтому Зиммель много выступает с лекциями и пишет большое количество статей, которые адресованы не только академической среде, но и широкой публике. Он был отличным оратором, его лекции характеризовались широтой, оригинальным подходом и интересной подачей. Лекции Зиммеля отличались энергией, он умел увлечь слушателей, размышляя вслух на самые разнообразные темы. Он имел неизменный успех у студентов и местной интеллигенции, за 15 лет работы в этой должности он завоевал определенную славу и свел дружбу со значительными мыслителями своего окружения, например, с Максом Вебером. Но долгое время философа не признавало всерьез научное сообщество, социология еще не завоевала тогда статуса фундаментальной дисциплины. Берлинский круг ученых посмеивался над оригинальным ученым-мыслителем, и это его задевало. Хотя он с упорством продолжал трудиться: размышлять, писать статьи, читать лекции.

В 1900 году, однако, он получает и официальное признание, ему присваивают звание почетного профессора, но по-прежнему он так и не достигает желаемого статуса. Лишь в 1914 году он наконец станет академическим профессором. К этому времени у него уже было более 200 научных и научно-популярных публикаций. Но должность он получает не в родном университете Берлина, а в заштатном Страсбурге, что было источником его переживаний до конца жизни. Он не сошелся с местной научной элитой, и последние годы жизни чувствовал одиночество и отчужденность.

Представления о законах жизни

Георг Зиммель отличался от своих великих современников отсутствием четкой принадлежности к какому-либо философскому течению. Его путь был полон метаний, он размышлял о многом, находя такие объекты для философской рефлексии, которые раньше не интересовали мыслителей. Отсутствие четкой позиции работало не в пользу Зиммеля. Это было еще одной причиной трудности интеграции философа в научное сообщество. Но именно благодаря этой широте размышлений, он смог внести вклад в развитее сразу нескольких важных тем философии. В науке много людей, чье творчество по достоинству начинает оцениваться только спустя годы, и таким был Георг Зиммель. Биография мыслителя полна труда и бесконечных размышлений.

Диссертация Георга Зиммеля была посвящена И. Канту. В ней философ пытался осмыслить априорные принципы социального устройства. Начало пути мыслителя также освещено влиянием Ч. Дарвина и Г. Спенсера. В русле их концепций Зиммель истолковал теорию познания, выявляя природно-биологические основания этики. Философ центральной проблемой своих размышлений видел существование человека в обществе, поэтому его причисляют к направлению с названием «философия жизни». Он связывает познание с понятием жизни и видит ее главный закон в выходе за биологические пределы. Человеческое существование невозможно рассматривать вне его природной обусловленности, однако сводить все только к ним нельзя, так как это огрубляет смысл бытия.

Георга Зиммеля

В Берлине Зиммель вместе с единомышленниками, среди которых были М. Вебер и Ф. Теннис, организовал Немецкое общество социологов. Он активно размышлял об объекте, предмете и структуре новой науки, формулировал принципы социального устройства. Описывая общество, Георг Зиммель, представлял как результат контактов многих людей. При этом он вывел основные признаки общественного устройства. Среди них такие как количество участников взаимодействия (их не может быть меньше трех), отношения между ними, наивысшей формой которого является сплочение, и Именно он вводит в научный оборот этот термин, который обозначает сферу общения, которую участники определяют, как свою. Он называет важнейшими социальными силами деньги и социализированный интеллект. Зиммель создает классификацию форм социального существования, которое базируется на степени приближенности или удаленности от «потока жизни». Жизнь же представляется философу как цепь переживаний, которые обусловлены одновременно биологией и культурой.

Представления о современной культуре

Георг Зиммель много размышлял о социальных процессах и о природе современной культуры. Он признавал, что важнейшей движущей силой в обществе являются деньги. Он написал огромный труд «Философия денег», в котором описал их социальные функции, обнаружил их полезное и негативное воздействие на современное общество. Он говорил, что в идеале должна быть создана единая валюта, которая сможет ослабить культурные противоречия. Он пессимистично оценивал социальные возможности религии и будущее современной культуры.

«Функции социального конфликта»

Общество, по мнению Зиммеля, основывается на вражде. Взаимодействие людей в социуме всегда принимает форму борьбы. Конкуренция, подчинение и господство, разделение труда - все это формы вражды, которые непременно приводят к социальным конфликтам. Зиммель считал, что они инициируют формирование новых норм и ценностей общества, они - неотъемлемый элемент эволюции социума. Также философ выявил ряд других выстроил типологию, описал его стадии, наметил методы его урегулирования.

Концепция моды

Размышления о социальных формах составляют основу философии, автор которой Георг Зиммель. Мода, по его мнению, является важным элементом современного общества. В работе «Философия моды» он исследовал феномен этого социального процесса и пришел к выводу, что она появляется только вместе с урбанизацией и модернизацией. В Средние века, например, ее не существовало, утверждает Георг Зиммель. Теория моды исходит из того, что она удовлетворяет потребность индивидов в идентификации, помогает новым социальным группам завоевать свое место в социуме. Мода - это примета демократических обществ.

Научное значение философских воззрений Георга Зиммеля

Значимость работ Зиммеля трудно переоценить. Он является одним из основоположников социологии, выявляет причины социального развития, осмысляет роль денег и моды в культуре человечества. Георг Зиммель, конфликтология которого стала базой для социальной философии второй половины 20 века, оставил серьезный труд о социальных противостояниях. Он оказал значительное влияние на становление американского направления социологии и стал предвестником постмодернистского мышления.

Государственное автономное образовательное учреждение

высшего профессионального образования города Москвы

Московский государственный институт индустрии туризма им. Ю.А.Сенкевича

МЕНЕДЖМЕНТА И МАРКЕТИНГА В ТУРИЗМЕ"

ДИСЦИПЛИНА

«Мотивация потребителя услуг»

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

На тему: Теория моды Г.Зиммеля

Выполнил студент

V курса 501 группы

факультета заочного обучения

Айрапетян Юрий

Проверил преподаватель

Ф.И.О.

МОСКВА 2013

Cодержание

Введение

Каждый день мы встречаемся с понятием моды: журналы, газеты то и дело кричат нам, что сейчас модно,а что нет; телевидение транслирует нам модные показы-недели моды в Париже, Милане, мы наизусть знаем имена всех известных дизайнеров и модельеров; знаем,что модно в этом сезоне и что будет модным в следующем. И на первый взгляд нам очевиден смысл понятия моды. Однако мы никогда не задумываемся о механизме ее функционирования ведь на первый взгляд, что тут думать: каждый сезон модельеры создают новые коллекции, а через средства массовой информации мода диктует нам свои условия. Но при ближайшем рассмотрении не все так просто. Механизм моды очень сложен. Даже ученые не смогли прийти к единственному мнению по вопросу о сущности моды.

Изучение моды - это широкое поле деятельности для представителей различных областей науки: философов, психологов, экономистов, историков, культурологов, социологов. Однако потому что мода касается различных сторон социальной жизни, сознания и поведения человека,социальных групп и сообществ, социология остается главной дисциплиной в исследовани моды.Исследование моды было и остается актуальным по сей день. Подтверждением этому служит то, что исследование моды началось с момента зарождения социологии (Тард.Зимель,Спенсер) и продолжается по сей день(Ялтина Л.И.,Бодрийяр Ж.,Гофман А.Б.).Каждая из концепций отражает социальную сущность моды такой, какой она была в определенную эпоху.

Свои рассуждения по поводу моды Зиммель изложил в своем «Эссе по моде» и в статье «Психология моды» Анализ феномена моды привел Г. Зиммеля к выводу, что ее огромная популярность в современном обществе обусловлена тем, что она дает возможность человеку самоутвердиться, быть не только похожим на других, но и проявлять свою индивидуальность.

Г. Зиммель заложил основы изучения городского образа жизни. Позитивную роль крупных городов он видел в том, что они дают возможность расширить и углубить разделение общественного труда, повышают эффективность экономики, позволяя человеку удовлетворять разнообразные потребности, способствуя тем самым развитию личности.

Вместе с тем он отмечал и "повышенную нервозность жизни, происходящую от быстрой и непрерывной смены впечатлений" .

Распространение моды в современном обществе есть результат более широкого социального процесса освобождения человека от стериотипов и норм традиционного доиндустриального общества, ограничивающего возможности развития личности.

1.Условия возникновения

Мода - это процесс. Ее не существовало в древности и в Средние века. Она приходит на смену народным традициях и политическому деспотизму. Мода связана с урбанизацией и модернизацией. Выходящие на авансцену жизни новые слои подчеркивают с помощью моды свою независимость от старых авторитетов и официальной власти, желают быстрее утвердить свое особое положение. Потребность в идентификации с передовым культурным слоем проявляется в виде моды в массовых, демократических обществах. В кастовом, закрытом государстве мода не нужна. Венецианские дожи одевались в одинаковую черную одежду. Одинаковые гимнастерки, френчи, мундиры, носили партийные функционеры в эпоху Гитлера и Сталина. Мода свидетельствует о возможности индивидуальных достижений. Ведь "успеть за модой" могут не все. Модно одетый человек доказывает, что у него есть вкус, энергия, находчивость. Мода привлекательна тем, что дает чувство настоящего, ощущение времени. Это - самоускоряющийся процесс. То, что стало особенно модным, распространенным, уже не свидетельствует о личных достижениях и "выходит из моды". Мода - универсальна. Она касается не только длины юбок и брюк, но и политических убеждений, философских идей, научных методов, религиозных исканий, любовных отношений.

Зиммель пишет, что главным условием возникновения моды является, с одной стороны, потребность в индивидуализации, отделении, а с другой стороны -потребность к подражанию, соединению с группой. Там, где будет отсутствовать одна из них, мода не будет установлена и «ее царство кончится». Также для возникновения моды необходимо неоднородное в социальном отношени общество, которое разделено на различные классы и социальные группы, не разделенные между собой барьерами (общество без сословий и каст). Так как в обществах с жесткой иерархией социальных групп не может происходить свободный обмен индивидами и культурными образцами.

Сущность моды состоит в том, что ей следует лишь определенная часть группы, а остальные находятся на пути к ней, стремятся им подражать. И как только мода распространилась на всех, как только она стала полностью принята группой, то это больше не называют модой, то есть полное распростронение приводит к ее концу. Это объясняется тем, что полное распространение привело к уничтожению разнообразия, очарование новизны, различия между индивидами,снимая момент отделения. Зиммель пишет: «Мода относится к тем явлениям,стремление которых направлено на все большее распростронение, все большую реализацию,но достижение этой абсолютной цели привело бы их к внутренниму противоречию и уничтожению».По поводу социализирующих явлений общественного устройства часто говорят “они обладают ценностью, пока они распространяются в индивидуалистическом по своему характеру обществе, но при полном проведении требований социализма привели бы к бессмыслице и разрушению”. Этой формулировке подчиняется и мода. “Ей с самого начала свойственно влечение к экспансии, будто ей каждый раз надлежит подчинить себе всю группу; но как только бы ей это удалось, она была бы уничтожена как мода вследствие возникновения логического противоречия ее сущности, ибо полное распространение снимает в ней момент отъединения”

Нельзя назвать модой нечто новое и внезапно появившееся в нашей жизни,если мы верим в то, что оно рассчитано на длительное пребывание и также имеет свою фактическую обоснованность (Зиммель еще в начале своей работы писал о том, что с точки зрения объективных,эстетических и других факторов целесообразности невозможно обнаружить ни малейшей причины ее форм). Модным мы можем назвать предмет, если уверены в том, что он также быстро исчезнет как и появился. Иначе говоря, если вещь удовлетворяет жизненно необходимые потребности людей, то у нее меньше всего шансов стать модной. Как писал Зомбарт, “чем бесполезнее предмет, тем больше он подчинен моде”. Например, ювелирные украшения, украшения в одежде, поп-музыку и т.п. Или бывает так, что вещь жизненно необходима, но ее характеристики, не влияющие на способность удовлетворять потребности людей, могут существенно изменяться, подвергаясь моде.Это можно заметить в одежде: она является неотъемлимой частью нашей жизни, но ее вид существенно меняется с каждым сезоном.

2. Роль моды

Свое эссе Зиммель начинает с того, что дает определение дуализму, он выражен в том, что с одной стороны мы стремимся к всеобщему, а с другой к постижению единственного. Мы ищем спокойной самоотдачи людя м и вещам, а также энергичного самоутверждения по отношению к тем и другим. Это у нас получается с помощью подражания, которое можно определить «как переход от групповой к индивидуальной жизни». Оно дает нам уверенность в том, что мы в своих действиях неодиноки, то есть своеобразное успокоение. Подражая, мы переносим на другого ответственность за связанные с этим действия, освобождаемся от проблемы выбора и выступаем в качестве творения группы. « Влечение к подражанию, как принцип, характерно для той стадии развития, когда склонность к целесообразной личной деятельности жива, но способность обрести для нее индивидуальное содержание отсутствует». Так происходит и с модой. Подражая определенному образцу мы находим социальную опору, но вместе с тем мода удовлетворяет нашу потребность в отличии, к выделению из общей массы. Таким образом «мода является подлинной ареной для тех внутрене несамостоятельных индивидов, которые нуждаются в опоре, но которые в тоже время ощущают потребность в отличии, внимани, особом положении». Мода возвышает незначительного человека тем, что делает его представителем особой группы. Когда мода как таковая еще не могла получить всеобщего распространения, отдельный человек, следующий новой моде чувствует удовлетворение, а также ощущает общность с тем, кто делает тоже что и он и с теми, кто к этому стремиться. Отношение к моде таит в себе смешение одобрения и зависти (зависть в качестве индивида и одобрение в качестве представителя определенного типа). Зависть здесь,пишет Зиммель,имеет определенную окраску. Она отражает своего рода идеальное участие в обладании предметом зависти. «Созерцаемое содержание, просто как таковое, вызывает удовольствие, не связанное с действительным владением им». Завидуя предмету или человеку мы обретаем к нему известное отношение. Зависть позволяет нам измерить дистанцию к предмету. И мода (поскольку она неабсолютно недостижима) предоставляет особый шанс для такой окраски зависти.

Еще одним существенным признаком моды является то, что мода -это массовое явление. А для всех массовых действий характерна утрата чувства стыда. Будучи элементом толпы, человек может совершать многое из того, чего бы не сделал в одиночку. Зиммель пишет:"Некоторые моды требуют бесстыдства, от которого индивид отказался бы, но в качестве закона моды принимает это действие». Как только индивидуальное выступает сильнее общественного чувство стыда сразу ощущается.Основанием господства моды является то, что глубокие и прочные убеждения все больше теряют свою силу. Модным порой становится столь уродливое и непредсказуемое, что кажется будто мода хочет проявить свою власть именно в том, что мы готовы принять по ее воле самое несуразное. Зиммель считает ее просто результатом социальных или формально психологических потребностей.

Следование моде может стать своеобразной маской, которая скрывает исстинное лицо человека, неспособность личности своими силами индивидуализировать свое существование. Эта маска скрывает или заменяет то,чего не смогла достичь личность на чисто индивидуальном пути. Однако существенным признаком моды является то,что она не охватывает всего человека полностью, и всегда остается для него чем-то внешним (остается на переферии личности). Поэтому следование моде,общепринятым нормам может исходить из того, что человек пытается сохранить свои чувства и вкус лишь для себя, не хочет открывать и делать их доступными для других.Многие люди прибегают к моде из опасности выдать особености своей внутренней сущности. Мода также является одной из тех форм, посредством которых люди, жертвующие внешней стороной, подчиняясь рабству общего, хотят спасти свою внутреннюю свободу. Здесь можно вспомнить концепцию психолога Маслоу о самоактуализации линости.Он писал, что общество стремиться сделать человека шаблонным представителем окружающей среды, но оно необходимо нам также и для самоактуализации. В то же время полное отчуждение ставит нас в оппозицию к окружению и лишает нас возможности самоактуализироваться. Оптимальным он считал индетификацию с обществом во внешнем плане и отчуждение во внутреннем. Именно такой подход позволит эффективно взамодействовать с окружающими оставаться самим собой. Это можно применить и к моде. « В таком понимании мода, касаясь лишь внешней стороны жизни, тех сторон, которые обращены к жизни общества, есть социальная форма удивительной целесообразности. Она дает человеку обосновывать свою связь со вщеобщим, свое следование нормам, которые даны временем, сословием, его узким кругом и это позволяет ему все больше концентрировать свободу, которую вообще предоставляет жизнь, в глубине своей сущности». Ярким примером может служить Гёте в свои поздние годы, когда он своей снисходительностью ко всему внешнему, строгим соблюдением формы, готовностью следовать условностям общества, достиг максимума внутренней свободы,полной незатронустости жизненных центров неизбежным колличеством связанности.

Зиммель рассматривает индивида,у которых требования моды достигают высшей точки и принимают видимость индивидуального и особенного. Он называет его щеголем. Щеголь выводит тенденцию моды за сохраненные границы.Его индивидуальное состоит в колличественном усилении элементов,являющихся по своему качеству общим достоянием определенного круга. Он опережает всех и создается видимость, что он « марширует впереди планеты всей», но в сущности он следует тем же путем: ведущий становится ведомым.

Георг Зиммель (1858-1918) - всемирно известный мыслитель, автор 30 книг и многочисленных статей о философии и социологии культуры. В серии «Лики культуры» в 1996 г. был опубликован двухтомник его трудов, и это дает возможность самостоятельного анализа идей Г. Зиммеля, весьма созвучных нашему времени.

Острота творческого ума, широта интеллектуальных интересов, тонкие психологические наблюдения, эмоциональная энергетика стиля изложения, необычные сюжеты и размышления о жизни дают творческий импульс для изучения явлений культуры.

В орбиту его интересов попадают самые различные эпизоды с орбиты жизни, и Зиммель стремится дать им объяснение с философской и культурологической точек зрения. В его сочинениях есть статьи о созерцании природы и смысле путешествий, о роли случая и неожиданных приключений в жизни человека. Глубокий смысл в статьях о религии и личности Бога, о философии истории и философии культуры, о любви и судьбе. Неожиданны рассуждения о философии денег и богатстве, о скупости и щедрости, о смерти и бессмертии, о моде и ее непостоянстве; о мужской и женской культурах.

Даже краткое перечисление проблем, которые изложены в трудах Зиммеля, позволяют утверждать, что он обогатил культурологию новыми идеями и пророческими озарениями; предложил немало новых и оригинальных проблем культурологических исследований.

Тайнам творческой индивидуальности и личности гения посвящены его сочинения о философах И. Канте и Ф. Ницше, поэте И. Гете, художнике Микеланджело. Широта диапазона его научных интересов нередко вызывала у современников насмешки и критику. Его упрекали в том, что он склонен более к публицистическим эссе, нежели к строго академическим концепциям.

Действительно, Зиммель был скорее инициатором философского осмысления культуры, нежели последовательным аналитиком. Но научная инициатива обсуждения жизненно важных проблем сохраняется именно за ним, и в этом заключается значение его творчества для развития науки.

Интерес к нему постоянно сохраняется на протяжении всего XX в., хотя не всегда остается одинаковым. Он призывал ученых обратить взор на те явления жизни, которые кажутся обыденными и простыми, но они типичны в истории культуры, имеют всеобщий характер, хотя проявляются в разных формах, а их значение и внутренний смысл требуют философского размышления.

Зиммеля можно причислить к созвездию талантов, обогативших культуру своими идеями и открытиями.

После окончания классической гимназии он поступил на философский факультет Берлинского университета. В 80-е гг. XIX в. духовный климат Германии соединял черты самых разных идеологических течений: феодального пруссачества, армейского консерватизма, промышленного либерализма, социалистического радикализма. Все это создавало достаточно сложную атмосферу. В Берлинском университете работали известные ученые, такие как социолог Макс Вебер, психолог Вильгельм Вундт. Однако необходимо отметить, что в те годы ни социология, ни психология не были признаны самостоятельными науками. В философии господствовал классический немецкий идеализм. Особенно негативную реакцию вызывали позитивизм, иррационализм, «философия жизни», к которым был склонен Зиммель.

В студенческие годы он усиленно изучал философию, увлекался историей и психологией. Докторскую степень он получил в 1881 г. за исследование философии И. Канта. Зиммель был приват-доцентом философского факультета Берлинского университета, но лишь через 15 лет его избрали экстраординарным (внештатным) профессором. В этой должности он оставался еще 15 лет, не получая никакого жалованья, кроме студенческих взносов за лекции.

Такое отношение к нему университетского начальства объясняется неприятием либерализма его взглядов, опасным увлечением неоромантизмом, популярностью среди молодежи. В эти годы он публикует книги «Социальная дифференциация» и «Введение в науку о морали». Зиммеля все больше увлекают сюжеты реальной жизни, он стремится понять тенденции развития культуры, смысл и содержание духовных ценностей. В работе «Созерцание жизни», опубликованной посмертно, он призывает относиться к жизни как величайшей ценности, любить жизнь во всех ее проявлениях. Он исследует глубокие противоречия в отношениях между человеком и обществом, социальными требованиями и индивидуальными желаниями, трудность достижения согласия и гармонии. Эти настроения нашли отражение в таких работах, как «Индивид и свобода», «Человек как враг», «Конфликт современной культуры». Он испытывает мучительный внутренний разлад, порой его охватывает отчаяние. Это были годы трагических событий начала XX в. В 1914 г. Зиммеля приглашают на должность профессора в Страсбургский университет. К этому времени Зиммель приобрел известность в Германии и других странах: он опубликовал более 30 книг и свыше 200 статей, славился ораторским мастерством и способностью увлекать студентов. Скончался Георг Зиммель 26 сентября 1918 г.

Столь скупые сведения о его жизненном пути вовсе не являются свидетельством обыденности его жизни. У него было немало тревог, переживаний, обид, недоброжелательства коллег по университету, драмы непризнания и иронии, которые вызывали глубокие душевные страдания.

Но многое в жизни доставляло искреннюю радость. По свидетельству современников, он был великолепным лектором, обладал удивительной и редкой способностью «завораживать» аудиторию. Его приходили слушать студенты и журналисты, актеры и художники, иностранные гости и общественные деятели.

В напряженности его речи, мимике и жестах оживала мысль, и он становился «медиумом» интеллектуального процесса. Зиммель не просто излагал текст, а думал вслух, импровизировал, поражая слушателей глубиной тонкого и острого анализа проблем, которые волновали многих.

В России его труды переводились еще в начале XX в., но затем стали библиографической редкостью. К творчеству Зиммеля обращались И. Голосенко, Л. Г. Ионин , И. С. Кон, И. Д. Науменко.

Интерес к его философии культуры неизменно сохраняется в течение всего XX в., хотя отношение к теоретическому наследию не всегда было однозначным.

Из широкого круга проблем философии и социологии культуры Зиммеля предлагаю сосредоточить внимание на трех сюжетах, представляющих особый интерес для культурологии.

• 1. Философские основы истории культуры. Определение понятия и сущности культуры, историческое изменение форм культуры, конфликты и кризис культуры.
• 2. Социальный смысл и значение моды в истории культуры. Соотношение традиций и новаторства.
• 3. Мужское и женское начала в культуре.

Возможно, именно эти проблемы окажутся наиболее интересными и привлекут внимание к другим аспектам его теоретических взглядов.

• Зиммель Г. Избранное: В 2 т. М., 1996.
• Ионин Л. Г. Георг Зиммель - социолог (Критический очерк.) М., 1981.

Теория моды " Георга Зиммеля

Немецкий философ и социолог Георг Зіммель в 1905 году в работе "Психология моды" предложил понятие "эффект просачивания". Его суть в том, что высшие социальные классы используют в одежде и аксессуарах определенные знаки, чтобы подчеркнуть социальное положение. Низшие классы пытаются приблизиться к высшим, и поэтому копируют их одежду или его отдельные элементы. Это и есть "эффект просачивания". Так мода распространяется в обществе Позже последователи Георга Зиммеля оказали понятию "эффект просачивания" экономических черт: высшие социальные классы могут позволить себе за большие деньги отличаться от низших. Тогда как низшие, с развитием кино, средств массовой информации, все больше хотят подражать высшим. Промышленность это поддерживает. Производители начинают копировать те же модели большими партиями, из более дешевых тканей по низким ценам.

Георг Зіммель атрибутом моды считает такую статусную ценность как "честь": сущность которой заключается в присоединении к людям своего круга и класса и отделения от низших по статусу слоев населения. В поведении людей рассуждения "чести" и рекомендации моды доминируют над соображениями удобства Он подчеркивает, что большинство людей испытывают к моды эмоциональный сплав одобрения и зависти: поскольку владение многими модными товарами может себе позволить не каждый, те, кто хотел бы ими владеть, но не имеют такой возможности, испытывают чувство зависти В то же время, модные товары не являются недостижимыми - существует возможность получения желаемого в результате "счастливого" стечении обстоятельств. В определенной степени мода является формой самореализации личностей, которые нуждаются в психологической поддержке извне Преднамеренная немодність - имеет тот же механизм, только с обратным знаком.

"Нежелание следовать моде может происходить от потребности не смешиваться с толпой, потребности, в основе которой лежит если не независимость от толпы, то внутренне суверенная позиция по отношению к ней; но она может быть также проявлением слабости и чувствительности, при которой индивид боится, что ему не удастся сохранить свою не слишком ярко выраженную индивидуальность, если он будет следовать формам, вкусу, законам общности" (Г.Зіммель).

Не всегда оппозиция моде является признаком силы личности - сильная личность следует моде, но при этом дифференцированно относится к модным тенденциям, не жертвуя индивидуальностью.

Концепция статусных групп Макса Вебера

Немецкий социолог, историк, экономист Макс Вебер конца XIX века. - начале XX вв. выделил основные факторы, которые влияют на неравенство людей в обществе

Как и Карл Маркс, Макс Вебер использует понятие класса. Для его определения вводится понятие классового статуса: "Срок "классовый статус" применяется для определения типичной вероятности, с какой: а) обеспечение товарами, б) внешние условия жизни, в) субъективная удовлетворенность или фрустрация - характерны для индивида или группы". Следовательно, по его мнению, класс - это группа людей, имеющих одинаковый классовый статус. Он различает следующие классы: а) "класс собственников", которые получают доход от собственности; б) "добывающий класс", которые получают доход от продажи рабочей силы; в) "социальный класс", который состоит из интеллигенции и специалистов, имеющих высокий уровень образования, но не имеют собственности

Отношение к класса собственников основывается на следующих характеристиках: 1) способности монополизировать приобретение дорогих товаров; 2) возможности монопольно контролировать товарную политику; 3) возможности накапливать собственность благодаря неспоживанню добавленной стоимости; 4) способности монопольно аккумулировать капитал за счет контроля над ключевыми позициями в бизнесе; 5) возможности монополизации привилегии на социально престижные виды образования и потребления.

Кроме того, Макс Вебер выделял следующие понятия:

- "средний" класс - те, кто владеет всеми видами собственности или обладает конкурентоспособностью на рынке труда благодаря соответствующей профессиональной подготовке;

- "статусные группы" - те, судьба которых не зависит от возможности покупать на рынке споживчи товары (например, рабы). Статусные группы формируют особый образ жизни: стиль потребления, общения, характер заключенных браков;

- "социальный статус" - возможности лиц относительно получения позитивных или негативных привилегий и престижа, которые основываются на следующих критериях: а) образ жизни, б) образование, в) престиж рождения или профессии.

Таким образом, Макс Вебер в отличие от Карла Маркса, определяет разделение на классы не только наличием или отсутствием контроля над средствами производства, но и социально-экономическими различиями, не связанными с собственностью.

Бихевиоризм

Американский психолог Джон Уотсон в начале XX века. основал новое направление психологии бихевиоризм (англ. behavior - поведение). В отличие от господствующего в то время направлении в психологии - интроспекции (самонаблюдения), для которого характерным является рассмотрение внутреннего мира человека изолированно от внешней среды, бихевиоризм рассматривал внутреннее состояние человека во взаимосвязи с внешней средой.

Бихевиоризм базируется на теории Ивана Петровича Павлова, который доказал, что поведение часто является ответом, реакцией на стимулы внешней среды. Формула "стимул-реакция" (S - R) является ведущей в бихевиоризме Связь между S и Р усиливается, если есть подкрепление / (S - I - R). Подкрепление бывает отрицательное (боль, наказание) и положительное (материальные и моральные стимулы). Задача психологии заключается в том, чтобы найти стимулы, которые вызовут нужную реакцию.

Таким образом, личность - это совокупность поведенческих реакций, присущих человеку, организованная и относительно устойчивая система навыков, а предвидение и контроль поведения зависят от точного определения внешних условий, которые обусловливают поведение.

Гештальтпсихология

Немецкие психологи Макс Вертегеймер, Курт Коффке, Вольфганг Келер в начале XX века. создали психологическую школу, которая получила название гештальтпсихология. ее сущность заключается в том, что психику нужно изучать с точки зрения целостных структур - гештальтов (нем. Gestalt - форма, образ, структура) - пространственно-наглядная форма воспринимаемых предметов, чьи существенные свойства нельзя понять путем суммирования свойств их частей.

Гештальтпсихология возникла из исследований восприятия. В центре ее внимания - характерная тенденция психики воспринимать реальность как целое. Выступая против выдвинутого традиционной психологией принципа расчленения сознания на элементы и построения из них сложных психических феноменов, они предлагали идею целостности образа и невозможности сведения свойств целого к сумме свойств элементов. Предметы, которые составляют окружение человека, воспринимаются чувствами не в виде отдельных объектов, а как организованные формы. Восприятие не сводится к сумме ощущений, а свойства фигуры не описываются через свойства частей.

Кристиан фон Еренфельс один из предшественников гештальта, в начале XX века. подчеркивал, что "целое - это некая реальность, отличная от суммы его частей". Одним из ярких примеров является мелодия, которая узнается даже в случае, если она звучит в специфической обработке

"Если сходство двух явлений (или физиологических процессов) обусловлено числом идентичных элементов и пропорционально ему, то мы имеем дело с суммами. Если корреляция между числом идентичных элементов и степенью сходства отсутствует, а сходство обусловлено функциональными структурами двух целостных явлений как таковых, то мы имеем гештальт" (Кол.Дункер).